Австро-Венгерская империя, одряхлевшая и развалившаяся после Первой Мировой войны, оставила за собой в веках неизгладимый след во всем, что касается культуры — это и стиль «сецессион», и типичная австрийская кофейня, и сладкие Захер-торт и апфельштрудель — шедевры Венской кулинарной мысли. А кое-кто вспомнит сразу о «портрете государя-императора Франца-Иосифа, на который гадили мухи» и ухмыльнется лексикону трактирщика Паливца из бессмертной истории про бравого солдата Швейка. А что вы скажете про иерусалимский островок погибшей в огне войны 1914-1918 года империи?

Сразу оговорюсь — знающие меня люди могут заметить, что я не ем сладкого. Но в данной ситуации — каюсь, не удержался. Идея попробовать знаменитые кулинарные деликатесы времен Империи под портретом Франца-Иосифа, не обгаженного на сей раз мухами, да еще и не выезжая из Столицы взяла вверх над чувством самосохранения. Как-то, еще очень давно, когда город Иерусалим ютился внутри кольца своих стен, построенных в XVI веке, когда по его мостовым текла моча и отбросы, когда в колодцах булькала затхлая вода, пахнувшая так, что паломники затыкали нос перед тем, как отпить глоточек, австрийский консул в Городе обратил внимание своего правительства на совершенно бедственное положение подданных великого императора Франца-Иосифа I. Доблестный император, взошедший на престол в 1848 году, успел к тому времени процарствовать девять лет. Безусловно, положение австрийских паломников в тогдашнем турецком вилайете Аль-Шам волновало Его Императорское Величество. Архитектор Антон Эндлихер получил заказ на проект гостиницы для паломников, которую назвали по-немецки Österreichische Hospiz zur Hl. Familie — Австрийский хоспис Святого Семейства. Выбранное для строительства место оказалось на редкость удачным — здание возвели на Виа-Долороза, крестном пути Иисуса. Паломник, выходя за ворота, оказывался точнехонько у IV станции Крестного пути и армянской церкви, построенной над этой станцией. Да и сам Храм Гроба Господня находился в пяти минутах быстрой ходьбы от хосписа. Не останавливаясь на архитектурных достоинствах здания, построенного в прихотливом мамелюкском стиле «аблак», когда красный слой бейт-лехемского известняка чередуется с бело-желтым слоем иерусалимского, можно все же заметить, что последний этаж — третий — был пристроен к австрийскому хоспису намного позже — стилистически он выглядит проще. Но в нем, а точнее — на нем — находится первая и главная, на мой взгляд, изюминка этого здания — великолепная смотровая площадка, с которой открывается вид на Храмовую гору и на здания христианского и мусульманского кварталов Столицы. Близость австрийского хосписа к Храмовой горе делает его смотровую площадку особенно интересной для желающих поглядеть вблизи на Купол над Скалой. Второй изюминкой паломнической гостиницы — а для некоторых иерусалимцев она выходит на первый план — считают кафе, в котором есть сад, где можно посидеть в тишине и поесть знаменитый аппфельштрудель — яблочный пирог, или на весь мир известный «Захер-торт». Название этого, покрытого шоколадной глазурью, торта происходит от фамилии кондитера, который изобрел столь лакомое блюдо — Франца Захера. Настоящий «Захер» можно купить всего в нескольких местах — в Вене, Инсбруке и итальянском Больцано. Соответствуя духу времени, кондитерская «Захер» продает это сладкое лакомство и онлайн в интернете — с пересылкой курьером на дом. Тем не менее, торт, в состав которого входят, помимо шоколадной глазури, еще и абрикосовый конфитюр, готовят и в «филиале» Австро-Венгерской империи — иерусалимском австрийском хосписе. Добродушные австрийского происхождения молодые люди, работающие в кафе при отеле, вежливо приняли мой заказ, который я, срывающимся от сдерживаемого смеха, голосом, произнес по-немецки. Айн аппфельштрудль, айн захерторт унд айн кафе мит мильх приготовили быстро. Я же хохотал уже во все горло — с портрета на стене на меня смотрел старый знакомец Франц-Иосиф I, император Австрийский, король Богемии, король Венгрии, председатель Германского союза и король Ломбардо-Венеции. В голове проносилось давно читанное:

Бретшнейдер умолк и разочарованно оглядел пустой трактир. — А когда-то здесь висел портрет государя императора,— помолчав, опять заговорил он.— Как раз на том месте, где теперь зеркало. — Вы справедливо изволили заметить,— ответил пан Паливец,— висел когда-то. Да только гадили на него мухи, так я убрал его на чердак. Знаете, еще позволит себе кто-нибудь на этот счет замечание, и посыплются неприятности. На кой черт мне это надо?  Ярослав Гашек, «Похождения бравого солдата Швейка», глава I

Покойный император не увидел конца своей лоскутной монархии. Он умер в 1916 году, будучи 86 лет от роду, не дотянув всего двух лет до семи десятков лет своего правления. А в Иерусалиме — словно в огромной машине времени — он снова воскрес, и сопровождал меня во время моей прогулки по всем трем этажам этого здания. Но сначала мне удалось сполна насладиться сладким раем вкуснейшего яблочного штруделя и торта «Захер». Откровенно говоря, такой вкусный штрудель не подается даже в знаменитой кофейне «Жербо» на будапештской площади Верешмарти. Или это заговорил во мне местечковый патриотизм иерусалимца? Но яблоки и изюм, в сочетании с нежным тестом и сбитыми сливками — напоминают беззаботные детские годы, а вкусный горячий кофе и спокойная атмосфера гостиничного сада наводят на спокойный и добродушный лад.

Провожаемый укоризненными взглядами портретов Франца-Иосифа, любопытный посетитель здания может заказать себе не только сладкое. Вам подадут и классический венский шницель, и картофельный салат. Было бы только желание поесть.