Кино, бывшее когда-то главным и, зачастую, единственным развлечением масс, уходит сегодня в небытие. Несмотря на высокий комфорт современных кинотеатров, на ухищрения вроде 3D изображения и объемного звука, все меньше и меньше людей посещает киносеансы, и кинотеатрам приходится закрываться

Многие скажут, что это печально, вспомнят о минувших днях, когда собирались всем двором поглядеть какой-нибудь интересный фильм, который потом обсуждали неделями. А кто-то пожмет плечами, поудобней устроившись в кресле напротив широкоформатного телевизора с HDMI и налив себе стакан пива.

В Иерусалиме начала 20-х годов двадцатого века кинотеатры стали тем центром притяжения, который собирал в центр города людей всех возрастов по вечерам, когда небо становилось пронзительно синим, а затем почти угольно-черным, когда зажигались редкие фонари и, тарахтя двигателями и натужно дыша, автобусы один за другим подъезжали к улице Бен-Йегуда, их двери распахивались и изрыгали в прохладную прозрачную темноту толпы народа, пришедшие в город за одним  развлечением – поглядеть кино. Сеансов было два – семичасовый и десятичасовый, после их окончания центр города замирал и засыпал, но в «киношное время» жизнь бурлила между нагретых за день зданий. А в самих кинозалах, в темноте и шорохе пленки, слышалось возбужденное дыхание людей, взлетающих вместе с киногероями на Луну, любящих и страдающих вместе с актерами Голливуда и «Gaumont», взвизгивающих от страха при виде Кинг-Конга и марсианских захватчиков, размышляющих над пазолиниевскими «Теоремой» и «Царем Эдипом».

Кинотеатров в Иерусалиме в ту пору существовало много. Самый старый из них – «Цион»  — располагался на площади, носящей сегодня его имя, Сионской площади Иерусалима. Только сегодня на его месте возвышается безликая башня банка «Апоалим». В 1912 году в небольшом бараке открыл свой первый в Иерусалиме кинотеатр неизвестно откуда взявшийся румын по фамилии Джорини. Через год он передал свой бизнес немцу-темплеру по имени Самуэль Файг. А еще через четыре года кинотеатр перекупил предприимчивый еврей – выходец из города Львов, по имени Исраэль Гот.

Об этом человеке стоит рассказать еще немного. Кроме кинотеатра, он открыл в Академии Искусств Бецалель курс по художественной обработке металла. За это его внесли в список почетных граждан Иерусалима.

Имя «Цион» Гот присвоил своему кинотеатру в 1916 году. С тех пор это имя закрепилось и за одной из самых людных и популярных иерусалимских площадей. Только кинотеатра там уже – как я отметил выше – не существует. Его продали в 1972 году, а в 1979 году – снесли. Это было начала конца кинотеатров в центре города Иерусалим.

А ведь какая это была счастливая и веселая пора, двадцатые, тридцатые годы, когда под правлением Британского Мандата город утроил свое население и приобрел многие черты европейской столицы. Вечерами аккуратно одетые горожане парами и компаниями проводили время не только в кинотеатрах, но и в многочисленных кафе и клубах. Наискосок от того же кинотеатра «Цион» размещалось в доме номер 2 по улице Бен-Йегуда знаменитое кафе «Европа», где прислуживали элегантно одетые официанты в белых рубахах и черных брюках и красиво завитые официантки в передничках, где рядом с евреями сидели богатые арабы в фесках и британские офицеры с сигарами в зубах, где пахло кофе и пирожными с кремом. А выше по улице Бен-Йегуда (по которой тогда сновали такси и частные машины) в кафе «Атара» отдыхали за чашечкой кофе с рюмкой коньяка местные писатели и интеллектуалы. Ах, какое было время…

Впрочем, оно закончилось с волной арабских волнений, когда евреям Иерусалима грозили погромы, а потом грянула война, и Иерусалим дрожал от ужаса, зная, что танковые орды Роммеля катятся по Африке, приближаясь к Египту. А затем был конец Мандата, суровый «Бевинград» — английский укрепрайон посреди города, Война за Независимость и разорванное тело Иерусалима, беженцы из Старого города, дрожащие от пережитого ужаса, разрушенные синагоги Хурва и Тиферет Исраэль и такая близкая и недостижимая Стена Плача…

Но кино, оно оставалось. Оно было тем иллюзорным миром, который распахивал свои двери вечерами, и новая, с кровоточащей раной в боку, но непобежденная столица молодого еврейского государства оживала, когда, фыркая моторами, привозили к кинотеатрам молодежь и людей постарше автобусы из Бейт-А-Керема, Байт-Ва-Гана, Кирьят-Йовеля.

«Эдисон», «Орион», «Ор-Гиль»… кинотеатры возникали и множились. Можно сказать, что именно им обязан центр города своим бурным развитием в 40-е – 70-е годы прошлого века. Некоторые из них занимали совсем небольшое помещение. А некоторые, такие, как «Эден» — отдельное большое здание. А кинотеатр «Орна» — помещавшийся между улицами Гилель и Шамай – имел полукруглую крышу и огромный зал, в котором собиралось куча народу, особенно любили его молодые парочки, целовавшиеся вовсю в задних рядах – благодаря неудачной форме зала видимость оттуда была никакая, но влюбленным было на это, мягко говоря, наплевать.

Фильмы, в основном, западного производства, шли без ивритской озвучки. Перевод писался от руки на прозрачной целлулоидной ленте, и кинооператор должен был крутить его синхронно с действием фильма, проецируя эти импровизированные титры на отдельный небольшой экран сбоку. Если кинооператор ошибался и не прокручивал титры вовремя – начинался невообразимый шум и гам.

Зрители того времени – если речь не шла о «элитных» кинотеатрах, вроде «Митчелл» в здании Всеизраильского профсоюза на улице Штраус – часто вели себя некультурно. В воздухе висели облака табачного дыма (и это несмотря на многочисленные таблички «Не курить»), молодежь лузгала семечки и пила пиво, лихо запуская пустые бутылки по покатому полу. Если фильм не нравился зрителям – начинался скандал.

Известный писатель Меир Шалев так описывает это:

«Зрители неистово ревели, когда в зале выключался свет, раздражались при виде бесконечных слайдов с рекламой перед фильмом от «Рекламного агенства Ривлин», возбуждались, видя долгие поцелуи или слыша серии выстрелов… Кинотеатр «Рон» находился на углу улиц Гилеля и Раби Акивы. Как-то, будучи еще студентом, я отправился туда посмотреть фильм Ромена Гари «Птицы летят умирать в Перу» (этот фильм по сценарию Ромена Гари был снят в 1968 году – Л.В). Лента была просто скука смертная. Иерусалимский кинотеатр – это иерусалимский кинотеатр. Через четверть часа с начала фильма из зрительного зала поднялся некий человек, вылез на сцену и заорал громко и тоскливо: «Птицы летят умирать в Перу? Люди идут помирать в кино! Идите вы … вместе с вашими птицами»! И весь зал встал и двинулся к выходу, одобряюще гудя» (перевод мой – Л.В)

Такое поведение темпераментной и горячей иерусалимской зрительной массы могло бы крепко шокировать приехавшего из бывшего СССР человека, да только к приезду «большой алии 90-ых» основные кинотеатры уже закрылись.

Причин этому было несколько.

Во-первых, телевидение, появившееся в Израиле после Шестидневной войны, здорово подорвало позиции кинотеатра. Несмотря на довольно бедный репертуар телеканалов, по вечерам часто передавали фильмы. В основном, иностранные, с титрами, сделанными намного более качественно написанных от руки лент с переводами в кино. И потом, к телевизору не надо было далеко идти. Конечно, терялся эффект приятного проведения вечера в центре города, с последующим походом в кафе или ресторан, но зато не надо было выходить из дому, чтобы посмотреть совсем неплохой фильм. А «арабский фильм по пятницам» — когда Первый Израильский телеканал транслировал фильмы на арабских языках, чаще всего, египетские, стал расхожим выражением.

Во-вторых, в восьмидесятых годах появились и начали бурно распространяться видеомагнитофоны и видеотеки, где можно было взять любой фильм – и устроиться дома в мягком кресле с любимой кружкой пива в руках у экрана телевизора.

В третьих в Иерусалиме против кинотеатров велась сильная и непрекращающаяся пропаганда со стороны ультраортодоксальных кругов. Так, в частности, многие раввины проклинали кинотеатры, как центры нарушения Шаббата, где крутят фильмы с «голыми развратными бабами» прямо в пятничный вечер, когда верующий еврей должен пойти в синагогу и потом сидеть с семьей за субботним столом. На кого-то это пропагандистское движение действовало раздражающе, а кто-то, неожиданно проникнувшись словами раввинов, переставал посещать кинотеатры по пятницам.  Ультраортодоксы не останавливались даже перед демонстрациями у врат кинотеатров. Больше всего доставалось кинотеатру «Эдисон», находящемуся на границе с ортодоксальным кварталом Меа-Шеарим. В народе ходили слухи, что молодые ортодоксальные девочки специально проходят мимо этого «вместилища греха» чтобы познакомиться с парнями из светских кварталов – явно не с целью поучить вместе Тору. Впрочем, это осталось на уровне слухов, но сегодня кинотеатра «Эдисон» — на радость ортодоксам – больше не существует.

Как бы то ни было, к началу 90-ых годов кинотеатры в центре города закрылись. Их место заняли рестораны, кафе, просто конторы и жилые помещения. А кинотеатр «Эден» на улице Агриппас до сих пор стоит мрачной развалиной, приютом бомжей и наркоманов, и городское управление не сносит его. Кинозалы города переехали в окраинные кварталы («Рав-Хен» в Тальпиоте, например), либо стали местом для времяпровождения богемы и интеллигенции («Лев Смадар» в Мошаве Германит, «Синематека»). На самом деле, этот процесс характерен не только для Иерусалима, но и для всех крупных городов Израиля. DVD и скачанные из интернета фильмы, вкупе с широкоэкранными телевизорами, сделали поход в кино нерентабельным для массы зрителей, и лишь заядлые киноманы, да молодые парочки, которым тяжело найти место для «поцеловаться в темноте» все еще заполняют немногочисленные залы кино Столицы. Вместе с кинотеарами угасла слава центра Города, начавшая возрождаться лишь в последние два года  – с проведением там трамвайной линии. И лишь развалина кинотеарта «Эден» напоминает о тех вечерах, когда веселая, пахнущая духами, сигаретным дымом, потом и сладостями, толпа заполняла центральные улицы Иерусалима