Кирьят-Йовель, Кирьят-Менахем, Ир-Ганним — иерусалимские «Черемушки». 

Юго-западные кварталы Иерусалима почти неизвестны туристу. В них почти нет гостиниц, и только древний  Эйн-Керем стоит особняком среди них, «отрабатывая» туристическую непривлекательность старых зданий, утилитарных до предела. Но именно здесь мы можем наблюдать несколько чуждую для Иерусалима архитектуру «блоков» — блочных домов, предназначенных для расселения волн алии, живущих в бараках, так называемых «асбестонах» — а это еще одна глава в истории города. И не рассказав о ней, мы поступим несправедливо. Поэтому отвлечемся от иерусалимских древностей, и перенесемся в год 1951.

Асбестоним (на переднем плане), сзади — новые дома Кирьят-Йовеля

В 1951 году на месте этих кварталов грелась на солнце деревушка в три домика — брошенная арабским населением. Она называлась Бейт-Мазмиль. На соседнем холме плотно лепились домики еще одной деревни — Малхи, нынешний Манахат. Из нее арабские жители тоже ушли в страхе перед евреями. А внизу, в волшебной долине среди зеленых гор торчали колокольни монастырей Эйн-Керема, тогда еще не бывшего туристической жемчужиной западной части Иерусалима. В Эйн-Кереме расселили новоприбывших из Йемена и Марокко евреев, те плакали, поднимаясь в город по единственной горной дороге, узкой и лишеной асфальтового покрытия, раня ноги о камни, таща на спине детей. Им не было дано знать, что через лет 30 их старые ветхие дома приобретут огромную ценность.  На месте же Бейт-Мазмиля решено было возвести совершенно новый район, который назвали Кирьят -Йовель, «Юбилейный»,  в честь Еврейского Земельного фонда, праздновавшего в 1951 году 50 лет со дня основания.

В начале в долине, по которой бежала из Бейт-Мазмиля дорога в Эйн-Керем, появились асбестовые бараки, которые тут же прозвали «Асбестоним». В них заселились новоприбывшие евреи из арабских стран, бежавшие оттуда зачастую без имущества, без средств к существованию. И жизнь их была тяжелой, хотя Земля Обетованная приняла их всех и снабдила предметами первой необходимости, но проживать в бараках с тонкими холодными стенами, когда в крыши бьет барабанным боем частый и тяжелый иерусалимский дождь, и воет ветер в горах, и ему вторят воем шакалы, когда нехитрую снедь готовят на примусах, когда нет магазинов, а продукты распределяют по карточкам, и все знают обо всех все, потому что через тонкие стены слышно, когда кто-то ругается, а кто поет, кто любит жену, и кто бьет детей… Дети росли вместе, возились в пыли на улице, ходили в детский сад, устроенный в таком же бараке, ездили в школу в город на автобусе номер 18, который ходил раз в час по разбитой дороге.

Иерусалим был разделен тогда забором, и за забором, где остались и Стена Плача, и разрушенные синагоги Старого города, и еврейское кладбище, где арабские вандалы разбивали надгробные плиты для изготовления строительного камня, за забором ждала смерть, жалящая исподтишка пулями иорданских снайперов. Как-то меня вез таксист, старик, у которого не было на правой руке мизинца и безымянного пальца. На мой немой вопрос он рассказал нехитрую историю, как потянулся за игрушкой, стоящей на перилах балкона, и в него выстрелил снайпер, но пуля — на счастье — попала в ручку ребенку, оторвав ему два пальчика.  «Указательный остался цел,» — спокойно рассказывал таксист, — «и я в 1967 и в 1973 отомстил тому подонку, который метил в меня». Больше он ничего не стал рассказывать. Я молча пожал его беспалую руку крепким пожатием и мне захотелось заплакать. Этому старику, как и многим другим еврейским детям, выпало жить в разделенном Иерусалиме.

В 1954 году началось первое строительство многоквартирных домов. Те самые, некрасивые двухэтажные домики, на четыре квартиры, неказистые, с низкими потолками, с узенькими лестницами. Но это были дома, настоящие дома, с электричеством и водой, с канализацией и надежными стенами. Частично в них заселили чиновников из Сохнута, но и жителей «Асбестонов» начали переселять в новые квартиры. А в начале 60-ых развернулось строительство так называемых «блоков». Домов в три-пять этажей, совершенно не похожих на те архитектурные чудеса, которые предполагалось строить в Столице. Их стены были из голого, отштукатуренного и окрашенного бетона. Квартиры по две и три комнаты, с кухонной нишей вместо кухни, без балконов, от 35 до 50 квадратных метров площадью, с хлипенькими дверями, которые никогда не закрывались на замок — в память об «Асбестонах» соседи жили одной семьей.

Даже после победоносного объединения Иерусалима в 1967 году, строительство в трех районах — Кирьят Йовеле, Кирьят Менахеме и Ир Ганиме продолжалось со все возрастающим темпом — до середины 70-ых годов.  Были отстроены такие «известные» среди горожан улицы как Штерн, Колумбия, Ольсвангер и Бразиль. Их застроили стоящими на склоне девятиэтажными домами, вход в которые ушлые архитекторы расположили на уровне пятого этажа, и в него вел с поверхности улицы бетонный мост. Таким образом, соблюдалось правило, по которому в дом ниже шести этажей не нужно было пристраивать лифт. А из узкого парадного можно было спуститься либо подняться на четыре этажа. Те же крохотные трехкомнатные квартирки в 50 метров вместили , наконец, последние семьи из «Асбестонов», и асбестовые бараки были почти полностью разрушены.

Три юго-западных района города оставались «кварталами бедноты». Здесь процветали наркотики, воровство и другой криминал. Часто воровали из машин магнитолы. По улицам бегали ватаги полуголых, темных от загара ребятишек. А по вечерам на углу улиц Уругвай и Штерн можно было встретить парочку омерзительных проституток-наркоманок.

В 1980-ых годах полиция навела относительный порядок в иерусалимском Гарлеме, а в 1990-ых районы стали облагораживаться за счет приехваших из бывшего СССР репатриантов. Русская речь зазвучала на улицах Кирьят Йовеля. Одновременно с этим, поблизости появились новые кварталы — Манахат, Гиват-Масуа, Рамат-Шарет, где проживал средний класс. Пришло время облагородиться и «Гарлему». Началась достройка дополнительной площади в домах, посадка деревьев, исчезли свалки и мусорные кучи, склоны холмов оделись в опорные стены, сложенные из камня.  В районах появилась новая прослойка населения — ультраортодоксальные молодые семьи, с детишками. А старые дома перестраивали в виллы. Сегодня от былых кварталов бедноты не осталось ни следа. И трущобные девятиэтажные дома планируют сносить, строя вместо них 20-30 этажные жилые комплексы высокого класса. Два таких дома уже почти закончены постройкой, возвышаясь над трущобами улицы Коста-Рика.

Кроме всего этого, через Кирьят-Йовель и Кирьят-Менахем пройдет трамвайная линия.

А недавно, при закладке нового строительного проекта был разрушен последний асбестовый барак, напоминавший о былых днях квартала.